Первое знакомство

Теплым июньским вечером наша дружная рыбацкая компания расположилась на берегу подмосковной Учи повыше ее впадения в Пяловское водохранилище. По своему обыкновению я отошел подальше от всех (люблю тишину и уединение), и, найдя небольшой прогал в высокой береговой осоке, забросил свою двухколенную удочку невдалеке от зарослей рдеста. Снасть была легкой - леска 0,15 миллиметра, небольшой поплавочек, огруженный всего одной дробинкой, а на крючке №3,5 - катышек белого хлеба, размятого с подсолнечным маслом. Течение в этом месте было почти незаметно, поплавок спокойно стоял на месте или едва шевелился, а насадка висела примерно вполводы или чуть выше (при глубине около двух метров).

Сотоварищи мои находились метрах в пятнадцати - не особенно заботясь о соблюдении тишины, они дружно потаскивали вездесущих ершей (тогда, впрочем, те еще попадались весьма приличного размера) и весело обменивались впечатлениями. Я же вел себя намеренно тихо, а благодаря своему малому росту был, видимо, почти незаметен для рыбы за высокой береговой травой. Сердце мое, как это часто бывает в юном возрасте, переполняло ощущение счастья от возможной близкой встречи с хорошей рыбой. И судьба на этот раз оказалась ко мне благосклонна.

Прошло уже изрядное время, и солнце успело коснуться края леса на противоположном, западном берегу, прежде чем я увидел первую поклевку. Мой розовый поплавочек присел пару раз, пуская небольшие круги, и скрылся из глаз.

Схватив удилище, я ощутил довольно сильное сопротивление, но не растерялся: держа в натяг напряженную снасть, так что леска звенела, а удилище слегка потрескивало, я медленно отступал назад от береговой кромки, не давая рыбе уйти в заросли. Наконец, сделав усилие (может быть, и неверное с точки зрения рыбацкой науки), я выхватил добычу из воды и по инерции уже выбросил на берег. Кинулся к пойманной рыбе - и замер, залюбовавшись ей. Широкая, золотистая, с яркими красноватыми нижними плавниками и желтыми глазами - это была явно не плотва (которая здесь тоже порою попадалась довольно крупная). Книжек я к тому времени прочел уйму, поэтому догадался, что поймал язя - первого в своей жизни.

Продолжения, к сожалению, не последовало: услыхав возню и увидев прыгающую в траве крупную (по нашим тогдашним масштабам) рыбу, компаньоны мои окружили "счастливое" место, наделали шуму, и вскоре уже и здесь таскали ершей на привычного червяка, хотя я всем сказал, что поймал язя на хлеб.

Справедливости ради надо заметить, что и я на хлеб в этот вечер больше ничего не поймал, и ловились у нас далее только ерши, окуньки да мелкие плотвички. Может быть, хорошую рыбу попросту распугали. Зато ранним утром я опять в одиночку затаился в "счастливом" месте, прикормив его накануне, перед наступлением ночи, тем же хлебом, смешанным с песком и землей. Глины поблизости не было, да и вряд ли она была нужна при столь незначительном течении.

Вознагражден - попались несколько приличных плотвиц, подъязок немногим поменьше первого, и, наконец... Колеблемый едва заметным течением, поплавок мой на мгновение замер и тут же нырнул. Едва я взялся за удилище, леса натянулась и пошла куда-то в бок - рыба тянула в густые заросли водяных трав. Пытаясь сдержать этот порыв, я уже инстинктивно понял, что эта добыча не по мне, хотя и пытался сделать все от меня зависящее, чтобы не упустить ее. Поводив рыбу "на кругах", мне удалось вывести ее на поверхность. Крупный язь, видимо, тоже утомленный борьбой, показался во всей своей красе, подсвеченный косыми лучами встающего солнца. Очарованный этой картиной, я сделал непростительную ошибку, попытавшись поднять рыбу на лесе - язь сделал какой-то неуловимый вираж, плеснул хвостом и был таков...

Кое-какие полезные выводы после той, одновременно удачной и неудачной, рыбалки, я сделал. Основным был тот, что я перестал брать с собой на подобную ловлю в качестве насадки червей - и не прогадывал, как правило. В то время, как мои более консервативные спутники потаскивали все тех же ершишек да мелких окуньков, я выуживал весьма приличную "бель". Элементарный хлеб вскоре был заменен различными зернами, кашами, тестом, и почти в течение всего теплого сезона эти насадки приносили успех. Приходилось ловить и на "зелень", однако это уже тема для отдельного рассказа.


Век живи - век учись


Весна в том году была какой-то странной - в первомайские праздники москвичи места не находили от жары, а на День Победы стоял холод, лил дождь и даже шел снег. Тем не менее, рыбалку мы откладывать не стали - не терпелось скорее открыть летний сезон. Места в низовьях Яхромы были хорошо известны - не один год ездили мы сюда в разное время, и, надо сказать, почти не возвращались пустыми. Рыба здесь водилась разная, и, в зависимости от сезонности, можно было выудить и хищника, и разную "бель", и даже иногда карасей в сообщающихся с рекой старицах. Сейчас, весной, мы рассчитывали половить в проводку плотву и подлещика, а если повезет - зацепить и приличного карпа.

Приехав на место, мы лишний раз убедились в том, что человек предполагает, а природа и погода располагают. От прошедших в эти дни дождей вода в реке значительно поднялась, началось как бы второе половодье. Течение усилилось настолько, что поставило под сомнение саму возможность нормальной проводки, да и вода была отнюдь не прозрачной. Посмотрев с тоской на все это, товарищи мои решили податься на старицу, где вода была пониже и почище и где они надеялись половить окуней. Мне же уходить от живой, бегущей воды, несмотря даже на ее грязноватый вид, почему-то не хотелось. Может быть, речные струи ассоциировались у меня с весной, с пробуждением жизни.

Я медленно брел берегом навстречу течению, подыскивая подходящее для заброса место. У очередной излучины на глаза попалась недавно упавшая ветла, лежавшая поперек течения. Наверное, ее подмыло нынешней же весной, в половодье. Жизнь еще теплилась в ней, и торчавшие из воды ветки были покрыты зеленеющими молодыми листочками. Сам ствол, довольно толстый, и торчащие ветви создавали хорошую естественную преграду, сдерживавшую бешеный натиск воды.

В проводку ловить, тем не менее, здесь оказалось не очень удобно - дно было недостаточно ровным, и крючок во время проплыва то и дело цеплялся за него. Укорачивать же спуск не имело смысла - в такой быстрой и мутной воде рыба, если она, конечно, есть, концентрируется у дна. Надо было искать какой-то иной выход. Я огляделся. Река в этом месте образовывала довольно широкий (в сравнении с небольшой шириной самой речки) плес, глубина же от берега увеличивалась достаточно плавно. Срезав в кустах ивняка подходящие палочки с рогульками, благо я был в высоких болотных сапогах, зашел по колено в воду и воткнул эти импровизированные подставки. Снасть, предназначенную первоначально для ловли в проводку, пришлось несколько видоизменить, превратив практически в полудонку. Увеличив длину основной лесы, я надел на поводок небольшую "оливку", а поплавок подтянул к вершинке удилища. После заброса течение натянуло снасть, но не вдоль берега, а несколько наискось, что позволяло насадке находиться на урезе русла.

Оставалось ждать клева. Чтобы не скучать понапрасну, я решил наладить и вторую удочку той же примерно длины, что и первая - около четырех метров. Оливки, правда, больше не нашлось, пришлось закрепить на поводке лишнюю дробинку, а поплавок поставить покрупнее. Поперек течения эта вторая, более легкая снасть, не удержалась бы, поэтому я постарался воткнуть очередную пару рогулек возможно дальше, зайдя в воду, насколько позволяли резиновые ботфорты.

Наконец, все было готово - течение вытянуло леску заброшенной удочки параллельно берегу, поплавок полупривстал, образуя на водной поверхности "усы" и сигнализируя о том, что груз и крючок с насадкой находятся где-то вблизи дна, но не лежат на нем, а играют на течении.

Пока я устанавливал вторую удочку, на первой уже случилась поклевка, очень верная к счастью, потому что реакция моя была несколько запоздалой. Тем не менее, после недолгого сопротивления упитанный полукилограммовый подлещик оказался на берегу. Это уже радовало: оказалось, что и в такой, с виду безнадежной, ситуации можно добиться успеха. Поклевки продолжались, несмотря на то, что дождь сменялся то снегом, то сумасшедшим ветром.

Поймав еще несколько подлещиков и плотвиц, я вспомнил, что в этих местах водятся и язи, только поймать их труднее. Прошлой осенью, в октябре, мы их ловили в проводку на мотыля возле впадения Яхромы в Сестру. Приятно это было вспомнить, но и только. Сейчас ведь весна, мотыля у меня нет, да и ловить на него вроде бы рановато. Хотя как сказать. Однажды весной, тоже по высокой довольно воде - это было на Клязьме повыше водохранилища - один рыболов на моих глазах выудил на мотыля нескольких подъязков. Посетовав на отсутствие мотыля, я вспомнил, что у нас есть ручейник - мы набрали его в маленькой речушке по дороге сюда. Надо попробовать!

Поскольку и на червя поклевки периодически продолжались, я насадил ручейником крючок лишь одной из удочек - полудонки. После этого она замерла в бездействии. Безуспешно прождав полчаса, я вытащил снасть. При осмотре оказалось, что насаженный ручейник забит мусором, который течение гонит по дну.

Пришлось на полудонку вновь насадить червя, а ручейником наживить крючок второй удочки. Тут к слову будет вспомнить классическую проводку. Многие специалисты по этой ловле рекомендуют в конце проплыва дать течению поднять насадку на вытянутой лесе, сделать некоторую паузу и лишь после этого подсечь.

Но не того же ли самого практически добивался я со своей второй удочкой? Течение вытягивало лесу во всю ее длину, а груз не давал ей ни подниматься слишком высоко, ни опускаться на самое дно. Итак, ручейник был насажен на эту "играющую" снасть, и после заброса ждать почти не пришлось - на конце длинной лесы (в полтора раза длиннее четырехметрового удилища) вскоре закуролесил первый язек. От добра добра не ищут - пока у меня не кончились ручейники, я успел вывести шесть очень приличных подъязков (меньше трехсот граммов не было) и язя граммов на восемьсот. Затем, уже с последним ручейником на крючке, произошел обидный сход - и с язями на сей раз было покончено. На червей, правда, периодически брала неплохая плотва, а на полудонку - подлещик, но и только.

О ловле язя весной на ручейника мне приходилось читать и раньше. Но в качестве примера приводились ручьи или небольшие речушки, впадающие в основную реку, ниже устья которых и полагалось ловить. В нашем же случае, хоть никакого подобного притока поблизости не обнаруживалось, язи тоже оказались неравнодушными к ручейнику. Вот как полезно порою бывает переосмысливать на свой лад "книжный" опыт. Век живи - век учись.


На "коромысло"


Наша археологическая экспедиция работала в окрестностях поселка Борисоглебский в Ярославской области. Неподалеку протекала довольно рыбная река Устье - порыбачить на ней меня давно тянуло, да все случая не представлялось. И вот однажды - это было на переходе от весны к лету, когда яблоневый цвет в садах уже начинал меркнуть, а в палисадниках благоухали кущи махровой сирени - наш шофер на полном газу подлетел к палаткам и, высунувшись из кабины, дико завопил: "На Устье рыба пошла!"

Бросив все дела, я схватил удочку, с которой никогда не расставался, и вскочил в машину. Через десять минут мы были на месте. На заросших осокой и тростником берегах реки, которая разливалась здесь довольно широким плесом, творилась какая-то вакханалия. Стоявшие среди зарослей по колено в воде рыболовы (в основном мальчишки лет по двенадцати-пятнадцати) то и дело вытаскивали из воды красивых рыбин с соломенного цвета чешуей и малиновыми плавниками. Порою казалось, что выхватывают из-под самых ног друг у друга. Впервые наблюдал я столь неосторожное поведение язя. Тому, однако, была веская причина - это стало ясно, когда я спросил, на что они ловят. "Во, коромысло" - добродушно улыбнувшись, показал мне большую личинку стрекозы один паренек.


"Здесь, в траве, полно их".


Подобрав какое-то ржавое дырявое ведро, мы стали черпать им, стараясь забрасывать в самые корни осоки и тростника, и вскоре набрали целую банку этой неотразимой насадки. Остальное было делом техники - я, например, насаживал личинку на крупную мормышку, забрасывал ее к гривочке тростника, и толчками вел наискосок от дна. Брало почти после каждого заброса, очень жадно и верно.

К сумеркам наша большая брезентовая сумка была полна рыбой, мы порядочно устали махать удилищем, зато успели досыта "наловиться" чуть ли не на год вперед. Больше ради эксперимента мы наведались сюда же через несколько дней - но лишь пяток окуней (правда, весьма солидных) позарились на наши мормышки с той же "неотразимой" личинкой. Язя не было.

Верно сказано в какой-то старой книге: "Час и место!". На эту насадку я пробовал ловить и раньше, в других местах - например, на Оке под Тарусой. С помощью безынерционной катушки мы забрасывали снасть на самый стрежень, и - выуживали тех же окуней, голавлей, небольших жерешков. Иногда по осени на личинку стрекозы берут небольшие щурята. Но совершенно исключительный клев язя бывает лишь раз в году: на грани весны и лета.