О характерных особенностях карасевой поклевки в этом году

На стыке июня-июля неожиданно пришла 30-градусная жара после череды дождей и гроз. Обычно такая температура формируется постепенно, а тут за пару дней разогрело так, что на солнце того и гляди обуглятся руки и приходится опускать закатанные было рукава рубашки. Правда, синоптики хором обещают, что эта жара будет кратковременной и не достигнет прошлогоднего уровня. А как все это повлияло на характер карасевой поклевки?

Первое июля. На берегу пожарного прудика никого, уже два дня, как рыболовы забыли сюда дорогу. Да и кому охота получать нулевой результат, рискуя заработать солнечный удар. Вокруг пруда ни единого деревца, спасительная прохлада приходит лишь от редких облачков и легкого ветерка. Что я ищу в водах прогретого до дна мелководного пруда? Крючком я задаю карасям вопросы и пытаюсь проверить и перепроверить свои наблюдения. Переводчиком с рыбьего языка на рыболовный мне служит поплавок. Он умеет общаться даже с невесомыми голубыми стрекозками – напропалую флиртует, отвечая поклонами на их заигрывания. Прежде всего меня интересует график выхода карася в определенные точки, составленный в предыдущие годы. График составлялся с помощью местных рыболовов, давно не таящих от меня своих секретов.

Кое-что они переняли от меня, но отказаться от крупных крючков не в состоянии, хотя и видели мои заглотыши в действии. Аборигены (хотя часть из них живет в Москве) убеждены, что для них в рыбалке нет ничего, что бы они не знали, а газеты, книги, журналы издаются, дескать, ради денег. Это огромный пласт рыболовов, кичащихся презрением к печатному слову, зато обожающих видео о рыбалке на ТВ. Второй вопрос, задаваемый рыбе, касается необычной, временами, я бы сказал, издевательской манеры карася брать насадку. Поплавок должен рассказать об особенностях, которые я называю характером поклевки. Для объяснения столь необычного термина вынужден буду привести несколько примеров. Бывают летние сезоны, когда эта капризная рыба не утруждает себя хитрыми ходами и берет насадку спокойно, уверенно, без долгих дегустаций и, что рыболовам важнее, надежно. То есть так, что насадка быстро всасывается и поплавок, даже грубо огруженный, с одним грузилом, тем не менее успешно сигнализирует о моменте подсечки. Карась прощает огрехи оснастки и бережет нервы даже не слишком искушенного рыболова. Это своего рода классика карасевой ловли.

Но карась таков – а это рыба исходно амурская (об этом А. Сидоров, Е. Сидоров «Неизвестный карась» «РР» №1-2/ 2008), – что не чурается ни эпатажного модернизма, ни экстравагантного авангардизма. У нас с сыном был случай, когда карась уверенно топил поплавок, но не засекался. Столпившиеся рыболовы недоумевали, что насадка при этом оставалась целой. Пришлось объяснять, что рыба «балует», ведет насадку краешками губ и не переводит в рот. Почувствовав опасность при подсечке, ей достаточно было слегка разжать губы, чтобы сохранить жизнь. Тогда помог белый поплавок, позволявший сквозь толщу воды увидеть ускорение, означавшее переход насадки в рот рыбы.

Одно лето карась под Клином крайне медленно, миллиметр за миллиметром, придавливал поплавок так, что на его вершинке создавался мениск вокруг едва заметной точки. Неискушенные рыболовы, увидев утонувший до вершинки поплавок, спешили с подсечкой, которая всегда оказывалась пустой. Подсекать следовало только в момент исчезновения вершинки. В Москве на Новодевичьем пруду в то лето карась долго дробил поплавок и лишь потом резко топил. Как известно, в каждом водоеме рыба берет по-своему, но общая манера (резкий утоп) тогда явно прослеживалась, хотя между прудами около 100 км. Можно было бы привести еще целый ряд ярких примеров, но думается, что читатель уже понял, что я называю характером поклевки. Поэтому вернусь в июнь года нынешнего и перескажу разговор с незнакомым удильщиком, состоявшийся на берегу Нижнего

Царицынского пруда. Его компания отправилась на некий подмосковный водоем (место, естественно, мне не называется) и долго не могла ничего поймать, хотя поклевок было много. Карась медленно поднимал поплавки и выкладывал их полностью так, что они начинали «валяться». Попытки подсекать в различных фазах подъема были безрезультатны. Спасла только подсказка местных: «Пусть поплавок валяется, надо ждать, пока не потащит». Дорого я отдал бы за возможность увидеть такую поклевку!

Мой собеседник ловил в Царицыно на опарыша, я же три дня только на хлебную прижимку. Приловом шла плотва и даже попался рак, длина уса которого была 21 см. Рак вызвал восхищение незнакомца, хотя и был с одной клешней. Тут-то и завязался разговор о характере поклевки в этом году. Сошлись мы на том, что карась берет хоть и резко, но часто исхитряется сдергивать с крючка даже опарыша, не говоря уже о моем хлебе. А подсекать следует как бы с небольшим опозданием (мы с сыном называем это «подсечкой с заиканием»). И тут я возвращаюсь к теме белого поплавка, помогающего пресекать козни объекта моих наблюдений.

Где-то в году 1975 я прочитал в альманахе «Рыболов-спортсмен» о новой доночной оснастке. Автор считал достоинством своей самоделки то обстоятельство, что она не передавала нюансы поклевки. Уже тогда подумалось, а теперь стало убеждением, что дополнительная информации о поклевке только помогает рыбалке, несет пользу, а не вред. Когда карась придавливал поплавок до точки, соседи-рыболовы вынуждены были напрягать до головной боли зрение, чтобы не пропустить момент подсечки. Белый же поплавок легко читается не только в поверхностном слое воды, но и гораздо ниже, передавая те самые необходимые нюансы. Предубеждения большинства рыболовов против белого цвета ничем не обоснованы. В Царицыно он принес несколько дополнительных бонусов, когда волна стала накрывать поплавки.

В первые выходные июля на пожарном пруду с рассвета сидят два рыболова. Они верно рассудили, что это лучшее время для рыбалки, если днем стоит нестерпимый зной. К моему приходу в 8:30 один не увидел и поклевки, у другого единственная поклевка окончилась сходом приличного карася. Свидетели описывали поклевку как резкую, с мгновенным утапливанием поплавка без предварительных церемоний. Это совпадает и с моими наблюдениями, только за счет более легкого поплавка я все же вижу легкие «дотрожки» перед рывком. За эти выходные я убедился, что карась окончательно определился со вкусовыми пристрастиями, выбрав червя и отринув все растительные насадки, хотя при жаре должно быть наоборот. Вот такие большие странности в маленьком прудике.

Еще заметил, что график выходов полностью сломался, места и время поклевок стали непредсказуемыми. Участились «дотрожки» без финишного спурта, более того, карась научился сдергивать совсем небольшие кусочки червя. Рук нет, ножа и вилки тоже нет, а крючок может объесть дочиста. Почему я отношу эти случаи к проделкам карася, а не ротана – его вечного спутника? Ротану здесь червь – это такое предложение, что тот не в силах от него отказаться. При этом характер его поклевки напоминает карасевую классику, только как бы в замедленном воспроизведении. О предполагаемых причинах такого поведения дальневосточного бандита, не брезгующего и растительными насадками, писалось в «РР» № 33/2008 (А. Сидоров, Е. Сидоров «Карасевая поклевка ротана»).

Отдельно хочу отметить факт повысившейся активности ротана, пока, правда, только на червя. Если в первый приезд я поймал только двух, то теперь за утро местные ловят уже 5–6 штук. Одновременно стало попадаться меньше карасей «за ладонь», зато впервые в это лето в уловах появились экземпляры менее 100 г. Объяснить причину смены типоразмера я не берусь, также не могу сказать, почему до июля эта весовая категория не клевала. Возможно, причина в ливневых дождях, заметно поднявших уровень воды. Черви кончились, добыть новых не получается даже в самых когда-то безотказных местах: палящая жара заставила беспозвоночных спасаться глубоко в земле. О навозных червях не приходится и помышлять, потому что в округе не видел не то что скотного двора, а хотя бы козу, не говоря уж о корове.