Волею судьбы и счастливого случая ловил я во многих водоемах, и не только пресных. Но сегодня поведаю читателю о своих впечатлениях о не совсем обычной рыбалке в океане, недалеко от побережья Лонг-Айленда, что в ста километрах от Нью-Йорка. Берег «острова» сплошь усеян престижными виллами, коттеджами, небольшими гостиницами, различными клубными постройками. В этом районе штата Нью-Йорк проживают преимущественно удачливые аборигены, американцы приезжают на побережье лишь в выходные дни, здесь же проводят свой отпуск и туристы-рыболовы из различных уголков земного шара.

Рельеф местности в основном холмистый, но местами видны невысокие горы. Исключение составляют небольшие пристани, миниатюрные бухточки, многочисленные пирсы с гирляндами яхт всевозможных размеров, моделей, классов и расцветок.

Район Ист Хемптона место более чем привлекательное для «публичных американцев» — виллы Жаклин Кеннеди, Доуэла, многих голливудских звезд. Правда, построек в замковом стиле я не встречал, архитектурная эклектика напрочь отсутствует — в основном реставрированные деревянные дома, принадлежащие еще первому поколению обитателей Лонг-Айленда. Более того, благополучные и влиятельные американские богачи, добились принятия закона, запрещающего в их регионе воздвигать постройки высотой более трех этажей.

Джеймс Стронг, предки которого участвовали в гражданской войне Севера с Югом, потомственный рыбак, пригласивший меня к себе на отдых, несколько раз подчеркивал: «Свой первый миллион я сделал в Лонг-Айленде, но, к сожалению, не на рыбном промысле». Получив еще до Второй мировой войны кредит, Джеймс скупил землю, а после войны, отставной морской офицер, перепродал в десятки раз вздорожавший товар небольшими участками.

Пока не стану описывать мою первую рыбалку на «буржуинском» судне и, не стремясь к хлестким приемам журналистики, просто так, в юбилейный год, поведаю собратьям-рыболовам и к ним примкнувшим об истории моей увлеченности.

Начал я удить еще до поступления в первый класс школы. Каждое лето в отсутствие родителей, в прошлом известных спортсменов, находившихся на различных сборах гимнастов, я с дедушкой-академиком и с начинающими физиком и филологом — дядюшкой и тетушкой проводил несколько недель в Новоукраинке, насколько я помню, в трех часах езды на «Победе» от Киева. В детскую память запали просторная деревенская хата, именуемая дачей, волнующий запах лозы, белый песок и могучий Днепр.

Только начинало светать, мы с дядей, захватив с собой весла, спиннинги и удочки, блесны и червяков, макуху и прикормку, компот для меня и белую «воду» для дяди Дани, спускались с холма…

Ловля на дорожку начиналась сразу после отплытия. Дядя на веслах, я же сжимаю пробковую рукоять спиннинга и постепенно стравливаю лесу. Мне, после многочисленных репетиций, поручалось работать с блесной. К тому времени я уже научился беспрекословно выполнять отдаваемые команды торможения катушки, подсечки при ударе хищника и даже самостоятельно подтягивать рыбу к борту лодки.

Хорошо помню «взятие» первого хищника — ощутимый толчок, потяжелевший спиннинг, взволнованный голос дяди: «Подсечка, тормоз! Не спеши!» И небольшая щука рядом с уключиной уже в огромном подсаке, которым завершил «волшебное» действо брат моего отца. А сколько было радости и восторга от выловленных золотистых судаков! Вечерний клев был еще более продуктивным. Стайка окуней «предпенсионного» возраста, словно вернувшись из зоны голодомора, жадно бросалась на «универсалку» с красным пластмассовым хвостиком. В те времена особого выбора блесен не было.

На следующий день приехали из Крыма родители, их потчевали фаршированной щукой. Мой рекорд, установленный лет через тридцать, составил шесть килограммов с хвостиком. Поймана та щука была в апреле 1978 года, в тихой заводи на границе Австрии с Чехословакией, с первого заброса с берега, на обыкновенную «универсалку».

Ловля на дорожку — это только небольшой фрагмент из моей рыбацкой биографии в Новоукраинке. В основном в известных и подкормленных с вечера, «зарыбленных» местах ловили мы во внушительных количествах плотву, окуней, красноперок. Времечко было такое… Полвека назад люди признавали правила ловли. Вернее, боялись не признавать.

Зимой, уже фанатично влюбленный в рыбалку, я просто ностальгически страдал, скучая по своему увлечению, по рассказам рыбаков из местного совхоза, которым помогал тащить сети с могучей белизной, метровыми щуками, серебристыми судаками и всякой разной мелочью, блестящей и трепыхающейся.

Мать приобрела аквариум. Декоративными рыбками я не увлекался. Более того, история с дорогостоящими скаляриями и агрессивными меченосцами закончилась трагически. В отсутствие родителей я накалил иголку на газовой конфорке, подогнул острый кончик, размял хлеб и, насадив миниатюрный колобок, попытался выудить рыбок из аквариума. Не клевало… Уж не помню как получилось, но небольшой аквариум грохнулся на пол и разбился. До прихода родителей в кастрюльке выжила только одна гуппи.

Ох, и попало же мне! Зато летом на людном месте, где купалась сборная Украины по гимнастике, я забросил удочку с насажанным на крючок выползком. В ответ на «брызги» отца: «Это тебе не аквариум!» — бамбуковое удилище согнулось в дугу, и на берег, сверкая радугой чудесного оперения, вылетел довольно крупный окунь. Вот так закреплялось мое увлечение.

Если рассказывать о моем становлении как рыболова, то автору был бы нужен талант Болеслава Пруса и терпение его читателей. Как вы уже поняли, повествующий первым не обладает, а испытывать терпение читателей -дело неблагодарное. Посему перенесемся в Лонг-Айленд к нашему почтенному Джеймсу Стронгу, который по всем законам гостеприимства и милосердия принял на отдых и лечение группу детей, пострадавших от последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

После восхода солнца белоснежное судно с тремя членами экипажа, администратором от рыбацкого клуба, пятью ассистентами и таким же количеством рыболовов, к которым примкнул и я, более двух часов бороздило поверхность океана, пока у капитана на экране специального прибора не показался косяк рыбы. Администратор в спешке собирал с нас по двадцать долларов для самого удачливого активиста клуба, на чью долю выпадет удача поймать самую большую рыбу.

У членов престижных клубов по интересам заведено ненужное лакейство — иначе наш украинский рыболов работу ассистентов вряд ли оценит. Уже более часа они тщательно чистят ракушки, перед тем как насадить их на крючок. В своей рыбацкой практике я был свидетелем подобного обращения с дипломатом в ранге посла в одной из европейских стран: ему мешал огромный живот, и водитель оказывал шефу посильную помощь перед забросом удочки в озеро.

Наконец-то нафаршированное «аппаратурой» судно в самом центре косяка. Цель достигнута. Сирена. Рыболовы уже самостоятельно спускают в воду на глубину 30-50 метров снасти с наживкой. Клюет почти у всех одновременно. И все повторяется десятки раз с тоскливой одинаковостью. Огромные рыбины, практически не сопротивляясь, податливо всплывают на поверхность воды рядом с бортом судна. Не каждую рыбу могут выдержать удилища, и ассистенты, с филигранной ловкостью подцепив баграми под жабры, выбрасывают рыб на борт.

Внезапно помощники ринулись к пожилому рыболову. Его спиннинговое удилище согнулось в дугу, вода за бортом бурлила, будто рядом с судном опустили огромный кипятильник. Так же неожиданно все успокоилось: рыболов «отпустил» лесу, рыба ушла поглубже и подальше, удилище выпрямилось. Вокруг «старика у моря» столпились рыболовы. Одни сочувственно, другие с ехидцей улыбались, глядя на его дрожащие голые коленки (пожилой рыболов был в коротких джинсовых шортах). «Ковбой» атлетического сложения предложил свои услуги. В общем, люди как люди, что в открытом море, что на дамбе маленькой речушки.

Американцы единодушно предлагали рыболову перейти на специально укрепленное кресло, напоминавшее оборудование тренажерного зала, с толстенными широкими «подтяжками» (чтобы рыба не утянула рыболова за борт), фиксаторами и другими приспособлениями, предназначенными для ловли крупной рыбы. Глядя на всё это, я подумал, что если бы у хэмовского старика были такие «прибамбасы», гляди, и сюжет был бы другой.

Но не тут-то было! Пока у старого рыболова и примкнувших к нему ассистентов в умах и душах вызревало решение, рыбина решила напомнить о себе. Откуда ей было знать, что ее соперник — рыболов с огромным опытом ловли в океане, которого подстраховывают помощники и которому подсказывают многочисленные советчики, заинтригованные разгорающимся поединком и сделанными по этому поводу ставками. Не успел старый рыболов отпустить тормоз катушки, как последовал сильнейший рывок и… Словно тростинку, вырвало из его рук удилище, и оно исчезло в волнах. На мгновенье в буруне блеснул огромный бок и хищник навсегда исчез в океанской бездне.

На нашего «профи» жалко было смотреть, и мы, пряча глаза, занялись своим делом — ловлей трех- и четырехкилограммовых «поросят». Не скрою, я ждал поклевки агрессивной свободолюбивой океанской рыбы, а не «суицидного» клева. Но, увы! Продолжительный сигнал сирены — и катер направился к берегу.

Отказавшись от услуг ассистентов, я уложил несколько рыбин в большую сумку-холодильник. «Белую рыбу» (никто из американцев по другому ее не называл) помощники разделывали натренированными движениями: два взмаха ножа на одну рыбину. Два куска филе — поймавшему, остальное — в океан, вместе с живой рыбой, не достигшей полуметрового размера, такую ловить запрещено. Порядки у них такие…

Победителем стал владелец местного гольф-клуба. Его ассистент багром вытащил десятикилограммовую рыбину, а сам победитель привычным движением сложил пять двадцатидолларовых банкнот и небрежно засунул их в бумажник. Я спросил администратора, увеличиваются ли ставки. «После пива или виски. Больше после виски», — ответил представитель клуба рыболовов.

Вечером Бетт Стронг, супруга доброжелательного хозяина, потчевала нас блюдом из «белой рыбы». А я, по просьбе Джеймса, на десерт, перевел ему стихотворение С. Т. Аксакова:

Люблю я, зонтиком прикрытый,
В речном изгибе, под кустом,
Сидеть от ветра под защитой,
Согретый теплым зипуном.
Сидеть и ждать с терпеньем страстным,
Закинув удочки мои
В зеленоватые струи.
Стронг вежливо улыбнулся, спросив о значении слова «зипун».

Нередко спрашиваю себя, почему так быстро забываются случаи с поимкой крупной рыбы? Да потому, что эти случаи зачастую похожи друг на друга. Рыбалку в Лонг-Айленде я буду помнить всегда, но без особенного удовольствия. А вот на Кубе! Но это совсем другая история…